«ЗУБЫ СОЖМИ И РАБОТАЙ»

Пятница, 7 июня 2013, 14:05
Люди
Нет комментариев

— так учили родители Александру Семеновну и всех детей ее поколения.

Поколение детей войны… Оно хлебнуло военных испытаний, пусть кто-то и в младенческом возрасте. Но ведь огромна заслуга этого поколения в послевоенном восстановлении и развитии страны. Родившимся в 30-40-е годы прошлого столетия выпала нелегкая судьба, они рано шагнули в большую, взрослую жизнь. И наш сегодняшний рассказ посвящается всем, чьи детские плечи взвалили на себя нелегкую ношу военного лихолетья.
Родилась Александра Семеновна Суханова в небольшой, всего в 15 дворов, деревне Дубовицы, в 7 километрах от Брылева, в обычной семье колхозников. Шурочка была третьим по счету ребенком, а всего у родителей детей было пятеро. Когда началась война, Александре шел двенадцатый год. Отца вместе с другими мужчинами деревни сразу же забрали в армию, и домой он уже не вернулся. До сегодняшнего дня Александра Семеновна считает, что эшелон, в котором он ехал на фронт, был разбит немецкой авиацией где-то под Тулой. Так ее матери нагадал какой-то местный «ясновидящий». Поскольку других сведений не было, в семье считали именно так.
— Война началась 22 июня, а уже на Октябрьскую – 7 ноября — к нам в деревню пришли немцы, — начала свой рассказ А. С. Суханова. – У нас тогда на постое войска стояли, жили во всех домах, в нашем тоже. Однажды мама, услышав, что где-то рядом вдруг застрочили пулеметы, выглянула в окно, да так и ахнула: «Ребята, гляньте-ка, кто это там, на поле?» — Военные посмотрели: «Ой, батюшки, хозяйка! Это ж немцы иду!» Солдаты-то, как я говорила, жили во всех домах, но в нашем доме было, наверное, что-то вроде штаба: телефон стоял. Солдатики быстренько обрезали провода, собрались и стали уходить…
То, что в деревню придут немцы, жители предполагали, поэтому уже заранее в огородах выкопали нечто вроде блиндажей, схоронив там кое-что из продуктов и кое-какие вещи.
— У нас эта ямка была неглубокая, — продолжает рассказ А. С. Суханова, — огород сырой был, глубоко копать нельзя. Мы с братьями и сестрами спрятались, а мама пошла посмотреть, что творится в деревне…
В окрестностях Дубовиц протекала небольшая речка. Хоть и небольшая, а в половодье заливала близлежащие поля, и весной по этой речке, говоря словами бабы Шуры, «гонки гоняли» — сплавляли лес. И называлась эта прибрежная низина планом (тоже, наверное, связано с лесозаготовками).
— Прибежала мама к нам в ямку и говорит: «Господи, весь-весь план завален солдатиками!» — продолжает Александра Семеновна. – Это наши бойцы отступали: ползком передвигались под свистящими над их головами пулями. Видимо, все ушли: мертвых потом не находили.
Немцы также расположились в домах местных жителей. Ничего вроде бы стршного пока не творили. И ребятам, сидевшим в «ямке», захотелось посмотреть на них. И вот Шура, взяв за руку сестренку двух с половиной лет и пятилетнего братика, пошла к своему дому. К компании присоединился и старший брат Виктор. Высокий, красивый, он сразу привлек внимание немцев. Один из них и поманил его к себе пальцем. У Александры сердце «ушло в пятки»: сейчас заберут его куда-нибудь… Немец жестом приказал парню снять шапку («Раньше-то без шапки никто не ходил», — поясняет баба Шура), провел рукой по его густым кудрявым волосам, и на ломаном русском сказал: «Молод, иди». У Шуры словно камень с души свалился: Виктор останется с ними.
— Немцы побыли у нас недельку, потом пошли дальше, в сторону Корчелова. Недалеко от нашей деревни была другая, такая же небольшая. Уходя оттуда, немцы угнали с собой всех жителей, — вспоминает А. С. Суханова. – Там, говорили, карательный отряд был, а у нас немцы посмирнее были. К нам в «окопу» каждое утро ходил один, все уговаривал, чтобы мы уехали. Он показывал нам фотографию жены, дочки и сына, и как мог, объяснял, что тоже не хочет воевать, что вряд ли теперь увидит семью, и что надо бы свести нашего Сталина и их Гитлера в обычной кулачной драке: кто окажется сильнее, тот и победитель.
Через Корчелово немцы не прошли, стали отходить назад, сжигая по пути дома: просто забрасывая их гранатами. В Дубовицах раньше школа была, стояла она немного в стороне от жилых домов. Ее тоже пытались поджечь, но местные жители, среди которых были брат и сестра Александры, спасли здание, в котором позднее образовался «перевалочный пункт» — оказывалась первая помощь раненым, которых везли в госпиталь.
Война есть война, она обнажает в людях и хорошее, и плохое. Не раз от свидетелей тех грозных событий мы слышали слова о том, что и среди немцев были хорошие люди. Точно также были и среди наших военных не совсем порядочные. Никогда не забудет Александра Семеновна человека, отобравшего у их семьи корову.
— Этот «гад кувшиновский», — так баба Шура назвала того человека, — пришел к нам после ухода немцев. В руках у него была граната, а нас в избушке девять человек. «Не дадите корову, убью детей!» Ну и бросал бы, убивал нас, а потом и забирал корову, — с горечью говорит А. С. Суханова, — нет ведь, пошел забрал. Ведет и колотит ее…
Тогда этого, с позволения сказать, военного отправили на передовую – после жалобы матери Александры. Но были еще и другие. По соседству с семьей Шуры жила бабка Марья. У нее тоже было пятеро детей, а муж должен был уйти на фронт. Должен был, да не ушел. Вместе с такими же, как он, мародерствовал по деревням и скрывался в лесу.
— Однажды он пришел к дому, стал расспрашивать жену о детях, о том, как они живут. Поговорил, поговорил, да и исчез в темноте, — рассказывает Александра Семеновна. – А наутро баба Марья решила баньку истопить, детей помыть. Пришла в баню – а котла нету! Тогда и догадалась, зачем муженек приходил: пока он ее заговаривал, его дружки котел-то и утащили…
Немцы в Дубовицы пришли 7 ноября, а уже к Новому году семья Александры Семеновны переехала в Каравайцево. Это после того случая с коровой забрал их к себе брат матери, дядя Алексей.
— Когда мама стала восстанавливать документы (они сгорели вместе с домом), то решила написать мне не 29-й, а 30-й год рождения, так как меня могли отправить на работу, а с младшими сидеть было бы некому, пришлось бы нанимать няньку, — вспоминает баба Шура.
Но не так-то просто было указать годы рождения детей: их всех возили в больницу для подтверждения данных. Как уж там это делали, неизвестно, но в документах у Александры Семеновны стоит 1930 год рождения.
После войны окончила Александра семилетку, да и осталась работать в колхозе. Вышла замуж за Александра Суханова и переехала к нему в Шаплово. Вместе стали работать в колхозе. Довелось поработать везде: и в поле, и на животноводческой ферме, и на птичнике.
— На птичнике со мной однажды чуть беда не случилась, — рассказывает Александра Семеновна. – У нас с мужем уже было двое сыновей, растить их помогала свекровь. Она, правда, была инвалидом, но без нее было бы хуже. Так вот, на птичнике были сложены печки, а под ними были такие небольшие отверстия – уж не знаю, для чего. В них крысы солому таскали. Цыплята забирались туда греться, да только так набивались, что и не вылезти было. Поэтому приходилось нам с мужем по очереди сторожить их. Однажды вечером я осталась с цыплятами, которых только-только привезли, а Сашка пошел посмотреть, как бабушка с ребятами управляется, уложила ли их спать. Ушел, а меня снаружи закрыл на завертку. От горячей печки солома-то под ней и задымилась. Я скорей собрала цыплят в дальний угол, отгородилась вместе с ними ящиками, в которых их привезли, а чтобы цыплята не пищали, я стала петь. Я пою – они молчат, перестану – поднимают писк. Вот пою-пою, а сама все думаю: «Господи, скорей бы Сашка пришел!» Он пришел, залили, а на следующий день мы все эти отверстия глиной замазали.
Вот так, в трудах, заботе о детях и прошли годы. Сейчас, перебирая события своей долгой и трудной жизни, Александра Семеновна до боли не желает вспоминать годы своего детства, которые совпали со страшной войной, лишениями и страданиями. Сейчас она живет одна в большом доме, звеневшем когда-то детскими голосами. Выросли сыновья, выросли внуки, появились правнуки. У каждого своя судьба, свой жизненный путь. Здоровья вам, Александра Семеновна, любви и заботы близких.